Неточные совпадения
Я вздрогнул от ужаса, когда убедился, что это была она; но отчего закрытые глаза так впали? отчего эта страшная бледность и на одной
щеке черноватое пятно под прозрачной кожей? отчего выражение всего лица так строго и холодно? отчего губы так бледны и склад их так прекрасен, так величествен и выражает такое неземное спокойствие, что холодная дрожь
пробегает по моей спине и волосам, когда я вглядываюсь в него?..
Она с тихой радостью успокоила взгляд на разливе жизни, на ее широких полях и зеленых холмах. Не
бегала у ней дрожь
по плечам, не горел взгляд гордостью: только когда она перенесла этот взгляд с полей и холмов на того, кто подал ей руку, она почувствовала, что
по щеке у ней медленно тянется слеза…
Там караулила Ольга Андрея, когда он уезжал из дома
по делам, и, завидя его, спускалась вниз,
пробегала великолепный цветник, длинную тополевую аллею и бросалась на грудь к мужу, всегда с пылающими от радости
щеками, с блещущим взглядом, всегда с одинаким жаром нетерпеливого счастья, несмотря на то, что уже пошел не первый и не второй год ее замужества.
И вдруг из-за скал мелькнул яркий свет, задрожали листы на деревьях, тихо зажурчали струи вод. Кто-то встрепенулся в ветвях, кто-то
пробежал по лесу; кто-то вздохнул в воздухе — и воздух заструился, и луч озолотил бледный лоб статуи; веки медленно открылись, и искра
пробежала по груди, дрогнуло холодное тело, бледные
щеки зардели, лучи упали на плечи.
Но я не дал ей кончить, торопливо втолкнул в дверь — и мы внутри, в вестибюле. Над контрольным столиком — знакомые, взволнованно-вздрагивающие, обвислые
щеки; кругом — плотная кучка нумеров — какой-то спор, головы, перевесившиеся со второго этажа через перила, — поодиночке
сбегают вниз. Но это — потом, потом… А сейчас я скорее увлек О в противоположный угол, сел спиною к стене (там, за стеною, я видел: скользила
по тротуару взад и вперед темная, большеголовая тень), вытащил блокнот.
Среди ночи он проснулся и заметил, что его подушка влажна от слез. Он не мог сразу удержать их, и они еще долго
сбегали по его
щекам теплыми, мокрыми, быстрыми струйками.
Мурашки
пробегали по его
щекам, глаза холодели от мгновенной слезы: ему бы хотелось выступать совсем неслышно, прятаться, красться.
Вспоминала об этом Надежда Петровна в теперешнем своем уединении, вспоминала, как после этого она приехала домой, без всякой причины
бегала и кружилась
по комнатам, как Бламанже ползал
по полу и целовал ее руки; вспоминала… и сердце ее вотще зажигалось, и
по щекам текли горькие-горькие слезы…
Глафиру Львовну также что-то очень занимало; она забыла чайник и мечтательно склонила голову на руку; иногда румянец
пробегал по ее
щекам, иногда она показывала явное беспокойство.
Влас (трется
щекой об ее руку). Устал. С десяти до трех сидел в суде… С трех до семи
бегал по городу… Шурочка!.. И не успел пообедать.
В 40 градусов с лишком мы также
бегали в гимназию, раза два
по дороге оттирая снегом отмороженные носы и
щеки, в чем также нередко помогали нам те же сторожа, Онисим и Андрей, относясь к помороженным с отеческой нежностью.
Щеки его внезапно побледнели, судорога
пробежала по подбородку, и глаза тупо и зверски забродили
по полу, словно отыскивая что-то…
Хватит, бывало, запевала, весь в поту и в пыли, заломив шапку на затылок, и сердце захолонет, и слеза
по пыльной
щеке сбежит и грязной каплей скатится на насквозь пропотевший ремень ранца… Да забывчивость-то не надолго… Запевала уже другую выводит...
Больная молча смотрела на Рославлева; взоры ее понемногу оживлялись; вдруг они заблистали, легкой румянец
пробежал по бледным
щекам ее; она схватила руку Рославлева и покрыла ее поцелуями.
В последнее время он добыл ему из гардероба костюм клоуна и, набеливая ему лицо, нашлепывая румянами два клякса на
щеках, выводил его во время представленья на арену; иногда, для пробы, Беккер неожиданно подымал ему ноги, заставляя его
пробежать на руках
по песку.
Подумав об одиноком всаднике, которому, судя
по слабому топоту, предстояло проехать еще версты три до слободы, я быстро
сбежал с крыши
по наклонной стенке и кинулся в юрту. Минута в воздухе с открытым лицом грозила отмороженным носом или
щекою. Цербер, издав громкий, торопливый лай в направлении конского топота, последовал за мною.
Вместе с подмастерьями он
бегал на соседнюю улицу посмотреть крупную драку, и, когда возвращался оттуда, счастливый и смеющийся, Осип Абрамович давал ему две пощечины:
по одной на каждую
щеку.
Сверкнули очи Манефы, сдвинулись брови. Легкая дрожь
по губам
пробежала, и чуть заметная бледность на впалых
щеках показалась. Поспешно опустила она на глаза креповую наметку.
Но тут молодой бездельник смолк внезапно и попятился назад. Перед ним стояла высокая девочка в белой косынке и в форменном пальтеце воспитанницы ремесленного приюта. Из-под косынки сверкали злые черные глаза… Побелевшие губы дрожали…
По совершенно бледным, как известь,
щекам пробегали змейкой нервные конвульсии.
— А лица такие неприятные, глаза
бегают… Но что было делать? Откажешь, а их расстреляют! Всю жизнь потом никуда не денешься от совести… Провела я их в комнату, — вдруг в дом комендант, матрос этот, Сычев, с ним еще матросы. «Офицеров прятать?» Обругал, избил
по щекам, арестовали. Вторую неделю сижу. И недавно, когда на допрос водили, заметила я на дворе одного из тех двух. Ходит на свободе, как будто свой здесь человек.
Вот
пробежала молодая девушка, на голове платочек, высокая, белолицая, с слабым румянцем на худощавых
щеках… И пелеринка ее простенького люстринового платья колыхалась
по воздуху.
Теркин ерошил волосы и двигался боком, заслоненный обширным туловищем Усатина. И на лице Арсения Кирилыча Теркин тотчас же распознал признаки волнения.
Щеки нервно краснели, в губах и ноздрях
пробегали струйки нервности, только глаза блестели по-прежнему.
Корни волос становились чувствительны, мороз
пробегал вверх
по спине, что-то, все выше и выше подступая к горлу, как тоненькими иголками кололо в носу и нёбе, и слезы незаметно мочили ему
щеки.
Особенно любила играть ее длинными черными волосами: то рассыпала их кругом головы, то свивала густыми струями вдоль
щек и
по шее, то заплетала в две косы, позволяя им
сбегать из-под золотой фески, или обвивала ими голову под собольей шапкой, или пускала
по спине в одну густую косу почти до полу.